Должность Хокаге — бремя. Тяжелое, для кого-то, должно быть, непосильное, в каком-то роде угнетающее. Понимаешь это не сразу, ныряя в эти обязанности, словно в омут. Барахтаешься, ищешь нужные пути, ошибаешься, и снова ищешь. Здесь нет четкой задачи, цели или приказа командира, потому что ты сам по себе командир и единственный, перед кем ты в ответе — это люди. Простые жители, которых тебе доверили, которые тебе доверились, и которых ты просто не можешь подвести. Для Какаши все это было слишком … слишком. Он не любил ответственность, давление и официоз, а его жизнь резко разукрасилась именно этими красками. Он предпочитал спокойствие и уединение, а получил нескончаемый поток физиономий, которым что-то да было нужно. Все сразу, все здесь и сейчас — нужно охватить все сферы и не свихнуться, а это та еще задачка для простого шиноби. Он до последнего считал свою кандидатуру на роль главы деревни не самой лучшей, если не лучшей с конца, но пытался постигнуть не постижимое, разбираясь в кипах однотипных бумаг и отчетов. Миссия ранга S казалась легкой прогулкой по сравнению с тем, что происходило у него в кабинете каждый божий день.

Перетерпеть. Слово, ставшее если не девизом, то главной задачей. Ему нужно было перетерпеть и усадить в это кресло человека, который кичился желанием занять этот пост, сколько он его помнит. Герой деревни, сильнейший шиноби — чем не защитник? Вот только его взгляды разделяли не все и это было весьма справедливо. Будь Наруто героем хоть тысячу раз, помимо этого нужно было иметь за душой что-то еще. Одного желания — мало, силы  — тем более. Пару раз старейшины спрашивали его об успехах парнишки, намекая, что есть и другие весьма перспективные и достойные кандидатуры, с не менее хорошей репутацией и честолюбием, но Какаши не мог ничего ответить; ни похвалить бывшего ученика, ни пожурить. Работа в новой должности его настолько поглотила, что свободного времени не хватало на сон, что уж говорить о встречах с теми, кого раньше лицезрел чуть ли не каждый день. Порой, Шикамару упоминал его в разговорах, но этой информации едва ли хватало, чтобы сформировать картину. А уж тем более, дать развернутый ответ.

Он хочет с ним поговорить, о чем извещает через шиноби Анбу, но, признаться, быстро забывает об этом, валясь в ворох ежедневых проблем. Внутренняя политика, внешняя политика, миссии, строительство новых кварталов, отчеты, сметы — на все нужно личное соглашение и тысячу подписей в разных местах, во избежание фальсификаций. Совещания, советы, собрания, в перерывах между которыми Нара подсовывает ему какие-то папки, что срочнее самого срочного, а потом люди, бумажки, люди. К концу дня голова напоминает чугунный котелок, а желание сдохнуть растет с геометрической прогрессией относительно гор на рабочем столе. Пальцы на автомате что-то пролистывают, глаза выуживают из строк нужную информацию, чернила вырисовывают незамысловатый росчерк. И еще. И еще. День за окном давно сменился вечером, а резиденция медленно опустевала, оставляя самых стойких и отчаянных. И Хатаке понятия не имел к  какой категории себя отнести.

Наруто появляется на пороге неожиданно, вырывая из  потока нескончаемой документации. Какаши отрывает взгляд от свитка и коротко кивает, без всякого приветствия, — Проходи, — махнув рукой в сторону стула где-то чуть поодаль, он возвращается к работе, не имея привычки бросать что-то на полпути. Ему хватило пяти минут, чтобы сделать свои правки и избавиться от тысячной части нескончаемых бумаг. Капля в море. Зато теперь, вполне осознанный взгляд устремляется в сторону бывшего ученика, несколько рассеяно останавливая взгляд на заметно повзрослевшем лице. Раньше он этого не замечал, — Да, знаешь, — чуть запинается мужчина, оглядывая забитый стол и почесывая затылок, — Издержки профессии, — едва заметная ухмылка кривит губы и он приподнимается из-за стола, с удовлетворением, выпрямляясь в полный рост. От сидячей работы начались проблемы со спиной. Или это старость. Тут  тоже сложно определиться.

Какаши отходит к окну, пустым взглядом окидывая деревню — сам весь внутри. Он не большой мастак по части разговоров (как уже не раз выяснялось), а разговоры с теми, что так внезапно повзрослели, не давались ему от слова вообще (как уже не раз выяснялось [2]). Но, увы, в молчании долго не постоишь, потому ему приходится начать, — Я хотел обсудить с тобой кое-что, — голос звучит медленно и задумчиво, не сразу приобретая нужные краски, — Сейчас, когда жизнь в деревне приобрела некие устойчивые границы, думаю, не будет лишним расставить все точки, — когда отголоски войны немного утихли, а жизнь вошла в привычную колею можно взглянуть на жизнь с иного ракурса. Не на свою, конечно. На свою Хатаке не смотрел, чтобы не сдохнуть от тоски. Он оборачивается, пряча руки в карманы и глядя на парнишку долгим взглядом. Нет, в разговоры он точно не умел.

— Твое желание стать Хокаге все так же сильно? В смысле, — мужчина на секунду запинается, пытаясь подобрать нужные слова, но мозг едва ли способен на что-то внятное после 14 часов беспрерывной работы, — Я хотел сказать, не осталось ли твое желание детской блажью, сейчас… После всего, что случилось.