- Подожди меня здесь, - негромко сказал он Крису, мягко положив ладонь ему на плечо. После всех событий, связанных с внезапными нападениями на людей Гриндевальда, Геллерт везде и всюду таскал за собой телохранителя. Кристиан Шахман был верен ему беспрекословно, и порой он задумывался, почему. Он был лидером огромной, сильнейшей армии магов не просто на континенте – во всем мире, а его идеи, наконец, окрепли и доросли до идеологии. Но порой он ставил себя на место телохранителя и недоумевал: как нужно промыть человеку мозги, чтобы он готов был броситься в пекло еще до того, как ты огласишь приказ? Гриндевальду казалось, что никто не смог бы ограничить его ум настолько, чтобы ничего, кроме революции, не видеть, и хотя Криса в последнюю очередь можно было бы назвать ограниченным человеком, он – да, он был готов броситься хоть в пекло, хоть в океан, хоть в самый Ад к чертям за него одного. Иногда он так даже делал, и Геллерт боялся спросить: а не помешался ли ты? Не мешаешь ли личное с профессиональным?..
Сама возможность быть таким верным вызывала у него большие сомнения. Впрочем, сегодня решалась разве что верность собственному слову. В Братиславе проходили тайные, не зарегистрированные переговоры между Гриндевальдом, Дамблдором и Буассье. Три стороны – французская, немецкая и английская – должны были собраться в одном месте, чтобы обсудить будущее Европы. Направляясь к месту переговоров, Геллерт думал о том, чтобы обезопасить себя и взять внутрь Шахмана – паранойя, вызванная отравлениями и терактами, подгрызала его, но, в конце концов, он отказался от этой идеи. Не хотелось выглядеть перед Альбусом слабым.
С ним он не виделся уже больше пяти лет. До Гриндевальда долетали слухи, что кто-то всерьез начал требовать от Альбуса решительных действий, чтобы остановить «швейцарскую бестию», но тот, кажется, оставался глух – сидел в своей Англии сиднем, вылезая лишь на массовые съезды волшебников. Он знал: Дамблдора приглашали к себе многие – и как превосходного трансфигуратора, и как умного профессора, и как ныне директора Хогвартса, и это было логично. Как-то незаметно его фигура начала набирать на политической арене вес – и это было раздражающе, но все так же объяснимо.
«Большим человеком становишься, мой мальчик», - подумал он, глядя в чужое лицо с ухмылкой, когда они, наконец, сели за стол в просторной, уединенной комнате. Но больше, чем Альбус, который моментально вызывал у него ворох одинаково приятных и неприятных воспоминаний, Гриндевальда интересовал второй представитель Конфедерации – Теодор Буассье, человек, который сильно попортил ему лично и всей армии кровь. Многие из сильных волшебников в стане Геллерта были отправлены в тюрьму, а перед этим допрошены с особым пристрастием. На Теодора хотелось броситься и задушить, предварительно обагрив отросшие кудри в его же французской крови, но приходилось сдерживаться, чтобы мирные переговоры не превратились в богадельню. Как, в принципе, все, к чему Гриндевальд прикасался.
- Господа, давайте сразу к сути, - сказал он, закидывая ногу на ногу. Дорогие сапоги из драконьей кожи блеснули в свете солнечных лучей – время шло, а Геллерт оставался редким модником. – Что вы можете мне предложить, чтобы завтра мои люди не пришли под двери ваших не-магов с палочкой наготове? В мире людей, не обладающих великим даром – магией, идет война. Гитлер направил своих псов по всем сторонам Европы – вы не можете не знать, что Польша уже захвачена, Бельгия сдалась без боя как и, кажется, Дания с Норвегией. Страны падают, как карточные домики перед его танками,  железными птицами, напичканными ракетами, и ядом, которым он травит людей. Сегодня они там, завтра – тут, у нас, и применяют это к нам, магам. Мы не знаем, какими заклинаниями их остановить. Хочу услышать серьезные аргументы в пользу того, чтобы не убить этих гадов сейчас же, и достаточно веские ответы, почему вы не занялись этим, - он посмотрел на Буассье прямо и с вызовом, - еще в тридцать девятом году. Теодор, прямо сейчас Петен вместе с нацистами убивает ваших людей. Вы почему здесь?